По делам их - Страница 132

132

— Да, — согласилась Маргарет. — И это покорило меня совершенно. Никто в моей жизни никогда не делал для меня ничего подобного; и будь уверен, никто из этих влюбленных глупцов не сделал бы.

— Это сделала Рената, — напомнил он; Маргарет помрачнела.

— Да. Она — сделала.

— Ее ты тоже привязала к себе какими-нибудь иголками, нитками… чем еще…

— Нет, — жестко отозвалась та, вновь отодвинувшись. — Рената любила меня искренне, потому что в ее жизни лишь я и была чем-то добрым. Лишь со мною она знала, что важна для кого-то, лишь я ценила ее, а это, милый, многое значит для человека.

— Уж я-то знаю, — согласился Курт, снова уставясь в пол у своих ног и стиснув в замок пальцы. — Кому, как не мне, это знать…

— Ты о своей Конгрегации, верно? Для которой ты важен был лишь как шестеренка, как один из своры, не более — ты об этом?

— Не надо, — покривился он. — Я сам говорил все это, но — не надо. Невзирая на все, невзирая на свое… назовем своими именами происходящее… предательство, я сейчас молюсь о том, чтобы Керна не послушали, чтобы кураторское отделение решило, что старики накручивают, а я в самом деле добросовестно исполнил дознание. Я поступился принципами, которые признаю сам, своими, не принципами Конгрегации. Один раз. Но, невзирая на все, Маргарет, я не желаю оставлять службу, и веры я не менял. Incende quod adorasti, adora quod incendisti — это не обо мне.

— Я не призываю тебя к этому, — возразила та. — Ты желаешь исполнять свою роль дальше? Хорошо. Я помогу тебе.

— Ты? — усмехнулся Курт, обернувшись к ней, но Маргарет была серьезна.

— Да, я. Сейчас, когда я готова ко всему, я уже знаю, как защитить себя от повторения… всей этой истории, а кроме того — я смогу защитить и тебя от твоего начальства. Сейчас меня уже не застать врасплох.

— Бред… — лихорадочно засмеялся он, вновь уронив голову на руки, вцепившись во встрепанные волосы. — Господи, слышал бы это кто-нибудь — ведьма предлагает инквизитору помочь сделать карьеру…

— Знаешь, слышал бы кто-нибудь из твоих братьев все то, что сейчас проповедуется Конгрегацией, лет так пятьдесят назад — и их реакция была бы такой же, — по-прежнему без улыбки возразила Маргарет. — Все меняется, милый. Как знать, что будет признаваться дозволительным еще через пятьдесят лет? Все зарождалось так, любые большие перемены начинались с одного-двух восставших против учрежденного порядка.

— И что же — ты надеешься переменить Конгрегацию с моей помощью? Для этого я нужен?

— Прекрати немедленно! — повысила голос Маргарет, ударив ладонью по подушке. — Прекрати! Я люблю тебя, и это правда, но если ты станешь требовать от меня беспрерывных подтверждений, я взбешусь!

— И что сделаешь? — согнав улыбку с лица, спросил Курт мрачно. — Меня ждет еще один поцелуй ламии? Тогда уже последний?

— Не смей. Довольно. Мы, мой дорогой, в равном положении: у тебя против меня есть мощная Система за твоей спиною и сила, а у меня, невзирая на мое положение — только сила. Твои претензии ко мне равноценны обвинениям, которые мог бы выдвинуть вооруженный до зубов наемник, коему не понравилось, что его оруженосец выше, сильнее и при желании мог бы свернуть ему шею одним движением. Да, я — могу. Всего лишь могу, Курт. Как я должна доказать, что не сделаю ничего подобного?

— Не знаю, — сникнув, ответил он, отведя взгляд; Маргарет кивнула.

— Вот так все и началось. Вся история Инквизиции построена на этом: твои предшественники не знали, как увериться в своей безопасности, а потому решили попросту истребить каждого, кто способен на нечто большее, нежели залепить пощечину или подать заявление в магистратский суд.

— Ты, однако же, свои способности употребила, — заметил он тихо. — И не раз.

— А ты никому в своей жизни не причинил вреда? — парировала та. — Не ударил никого? Не убил?.. Дай руку, — призвала Маргарет вдруг, требовательно протянув ладонь, и, не дождавшись ответа, повторила: — Дай руку, Курт.

Он промешкал мгновение, глядя на свои сцепленные пальцы, а потом медленно вытянул руку к ней. Маргарет разжала стиснутый кулак, глядя на покоробленную плотными шрамами кожу, вздохнула.

— Видно плохо, лишь средоточие всех линий… Возможно, и в этом есть действие твоей Судьбы? Ты сжег свое минувшее и будущее, осталась лишь сущность как таковая. Но даже сейчас я вижу: и ты не ангел, милый. Ты убивал — и не раз, и не только по долгу службы; верно? И впереди у тебя еще не одна прерванная жизнь.

— Ты и хиромантией владеешь, — безвыразительно заметил Курт, отдернув руку; она вздохнула.

— Ерунда все это… — Маргарет усмехнулась. — Ересь, если угодно. Мало заучивать расположение линий и их значение — для того, чтобы вот так сказать о человеке, надо уметь видеть их, не глазами, а душой. Я — вижу. И… не вздумай засмеяться над моими словами… у тебя великое будущее. Ты переменишь многое вокруг себя.

— Изменю Конгрегацию? — усмехнулся он невесело, глядя на ладонь скептически, и снова сжал кулак; та кивнула.

— Не исключено. Я не мастер, и всего я сказать не могу.

— Я не стану смеяться, Маргарет, но это… глупо. Я de facto никто, причем с повисшей надо мною угрозой следствия и обвинений в нерадивости, попросту следователь четвертого ранга, выпускник лишь год назад; что я могу изменить? я не Великий Инквизитор…

— Станешь, — убежденно оборвала та, и Курт все же засмеялся.

— Это пророчество?

— Я сказала — у тебя большое будущее, — повторила Маргарет строго. — Что же до карьеры, каковую тебе может сделать ведьма, то лет через пятнадцать ты припомнишь свое нынешнее недоверие, и тебе станет совестно за него.

132