По делам их - Страница 143

143

— Она такая очаровательная, когда злится, верно, майстер инквизитор? — еще шире улыбнулся тот, проведя пальцем по вспыхнувшей щеке Маргарет; та увернулась, Курт шагнул вперед.

— Руки от нее! — угрожающе потребовал он, и фон Аусхазен демонстративно нахмурился.

— А вы не особенно учтивы, майстер Гессе, с правящим герцогом.

— Прошу вас учтиво, ваше сиятельство, — повторил он тем же тоном, — убрать лапы от этой женщины, или, невзирая на воспрещения всяческих таинственных личностей, я вам эти лапы повырываю.

— Что подразумевал под этим господин дознаватель? — уточнил герцог, как ему показалось, настороженно; Маргарет улыбнулась.

— Что именно тебя взволновало, дядюшка? Его обещание окоротить твои притязания, не в меру усердные в последнее время, или…

— Или, — коротко оборвал тот. — Правильно ли я понял, что ты представила его?

— Удивлен?

— Нет.

Если это известие и в самом деле обеспокоило фон Аусхазена, то он быстро взял себя в руки; одарив Курта еще одной почти родственной улыбкой, от которой захотелось сплюнуть, словно от глотка прокисшего уксуса, тот легкомысленно пожал плечами.

— Не удивлен, — повторил он. — Я предвидел, что нечто подобное случится рано или поздно; и кандидатура вполне предсказуемая. Однако, майстер инквизитор, на вашем месте я бы не строил иллюзий. Наша милая Гретхен — девочка, и вы ее новая игрушка, с которой ей приятно засыпать. Но ничего, я терпелив и готов повременить, пока она вырастет и уберет игрушки под кровать. Кстати сказать, майстер инквизитор, хочу заметить, что грешок, обвинение в котором так и светится в ваших глазах, тоже есть дело наше, семейное, и вас не касающееся.

— «Грешок»? — выдавил он тихо. — Так вы называете мерзость, на которую способно не всякое животное?

— Боже, что за взгляд! — усмехнулся фон Аусхазен. — Испепеляющий; да, Гретхен?.. А о своем семейственном грешке ты ему тоже рассказала?

— Замолчи, — потребовала Маргарет чуть слышно; тот засмеялся.

— Нет, стало быть… Знаете, майстер инквизитор, никто в нашей семье не ангел, включая моего бедного покойного брата и нашу милую Гретхен.

— О чем он говорит? — спросил Курт напряженно; она молча поджала губы, и фон Аусхазен тяжело, с показательным сочувствием, вздохнул.

— Позвольте, я вам разъясню, — предложил он подчеркнуто дружелюбно. — Ведь вы знаете, что мой брат овдовел рано; а вы понимаете, майстер инквизитор, что плоть слаба, а требования оной плоти весьма сильны, к тому же, когда рядом такие ладненькие, хорошенькие горничные покойной жены, кухонная прислуга и прочие, прочие, прочие…

— Убирайся, — кошкой прошипела Маргарет; тот продолжил, словно не слыша:

— Ведь вы сами видели, как Рената похожа на нашу Гретхен, верно? На том и зиждились ваши действия. К слову — сознайтесь, майстер инквизитор, вы ведь сами придушили несчастную, чтобы свалить на нее обвинение; ведь так?

— Кажется, Маргарет велела вам уйти, — с расстановкой проговорил Курт; тот удивленно округлил глаза.

— Как! Вам не интересно дослушать о том, насколько тесные отношения были у вашей возлюбленной с ее внебрачной сестрой?.. изумительная терпимость. А ведь лет тридцать назад за одно лишь это можно было пойти на костер, если я не ошибаюсь… Не тревожьтесь, майстер инквизитор, я уже получил то, что мне было нужно, и сейчас удалюсь. И — напоследок — еще одно: не сверкайте глазами, юноша, она не позволит вам причинить мне вред. Знаете, почему? Она девочка, но умная девочка и, что бы вам ни говорила, практичная. Если что-то со мною случится, ей не достанется ни единой травинки из моего имения, ни единой медной ложечки, ни одной монетки, и покровительства курфюрста, к слову, она также лишится, утратив при том титул и имение, сохраненные единственно лишь моими стараниями. А ей этого ужас как не хочется; верно, милая? — не оборачиваясь к племяннице, чуть повысил голос тот; Маргарет поджала губы. — До встречи, Гретхен.

— Убирайся, — не поднимая взгляда, повторила та.

Когда дверь закрылась за спиной фон Аусхазена — до противного аккуратно и спокойно — он развернулся, сжав кулак и сделав шаг к Маргарет; та стояла молча, тоже стиснув тонкие пальцы и глядя в пол.

— И что же он получил? — уточнил Курт; та вскинула голову.

— Не смей. — Маргарет говорила тихо, через силу. — Неужели ты не видишь — он осознал, что теперь я не одна, что теперь есть ты, и желает разбить нас! Неужели не понимаешь…

— Понимаю, — оборвал он. — Теперь я понимаю все. Ни к одному из твоих поклонников ты попросту не могла испытывать ничего, потому что весь род мужской для тебя одинаков — каждый для тебя никто, пустое место. И это в лучшем случае.

— Тебя так взволновало то, что он сказал о Ренате?

— Нет, — фыркнул он зло. — На это мне наплевать; не хватало еще убиваться ревностью к женщине, тем более — мертвой.

Маргарет помрачнела, отвернувшись.

— Ты не слишком обходителен.

— Как и ты, — отозвался он хмуро. — Значит, в этом все дело, Маргарет?

— Снова применяешь на мне свои навыки? — с внезапным ожесточением произнесла та. — Я знаю наперед все, что ты скажешь, мой милый. Ты скажешь мне, что у меня «однобокий взгляд на мир из-за переживания, состоявшегося в детстве», что я переношу «на всех черты одного человека»… Я не получала уроков психологии от наставников Конгрегации, но кое-что и я знаю. И не смей укорять меня или жалеть.

— Значит, я прав?

— В чем? В том, что женское общество предпочла мужскому? В том, что я не разделяю преклонения большего числа женщин перед «сильным полом»? Что не согласна с вашим господством в этом мире? Что в каждом из вас вижу противника? разве скажешь, что на это нет у меня оснований? «Женщина — лишь несовершенное животное»; «женщина скверна по своей природе»; «мир страдает из-за женской злобы»; «вид женщины красив, прикосновение противно»… Продолжить?

143